Глава II. Мегион 40–50 годов.

В начале 1941 года случилось в наших местах большое наводнение. Деревню Лекрысово почти всю затопило. Люди как могли, спасали все свое имущество, разбирали дома и перевозили их на высокий берег Мегионской протоки. Не успели еще и дома поставить, как приехавший на барже уполномоченный из Нижневартовска сообщил о начале войны.

Серафима Адамовича Седых на фронт не взяли. У него было больное сердце. И ходил он — глаз на людей поднять не смел. Вроде как от фронта спасался. Тем более, что он один мужик в поселке остался. Недели проводил в тайге, отрабатывая свою тыловую бронь. А когда выпал снег, на лыжах из Ханты-Мансийска пришел сын Леонид. Он там учился. Было ему 16 лет. Дождался первого парохода и уехал на фронт.

«Ни слова ему не сказала мама, — вспоминает Надежда Серафимовна Бнятова (Седых). Молча проводил отец. Днем мама работала на заводе, ночью грузила дрова. На руки ее глянуть страшно было. До костей в ранах. Рыба, рыба, рыба — тонны ее ночью снились. Придет Анна Петровна на завод, станет перед чаном с тузлуком (вода с очень высоким процентом содержания соли), зажмурится и... сунет туда руки, по локти самые. Ой! Мамочки! Не запоешь, закричишь от боли, как соль в раны въестся! Но после этого уж и работать можно было.

— Что нам война, дети, — говорила она, — война от нас далеко, а вы только подумайте, как там другие дети живут! И хлеба у них нет, и рыбы. А солдаты на фронте тоже без нас голодные остаться могут...». Помогали Анне Петровне заготавливать рыбу ее дети. Перевыполняли свои планы в годы войны рыбаки. Только один колхоз «Ударник» в с. Мега дал стране более 40 тыс. ц. рыбы, особенно отличилось звено ханты Ивана Прасина, а также комсомольцы-ханты Тимофей, Марфа, Р имма и Ирина Соромины. По результатам работы колхоз получил всесоюзную премию.

Так войну и работали. Анна Петровна в поселке, а Серафим Адамович в тайге. Вернулся с войны сын Леонид, а вот все пятеро братьев Анны Петровны там остались. Одна за другой в семью Мериновых шли похоронки. Тяжело было без мужской руки поднимать хозяйство. А тут еще и участок забрали. В личном архиве семьи Седых хранится следующий документ:

Председателю Вампугольского
с/совета Ларьякского района
Копия: Меринову Петру Михайловичу
д. Мегион, Ларьякского района

У гр. Меринова П.М. погибло на фронте пять сыновей, казалось бы, одно это обстоятельство и плюс к тому Меринов с женой по возрасту являются нетрудоспособными — дает основание сохранить за ними приусадебный участок. Р екомендую Вам вопрос о сохранении приусадебного участка за семьей Меринова П.М. поставить на колхозном собрании с тем, чтобы изъятый участок вернуть Меринову. Надо полагать, что члены колхоза учтут обстоятельства и положение семьи Меринова.
Окрвоенком майор а/с Ражиков
Нач. 2 части ст. л–нт Сумкин

В городском музее хранится «Книга памяти», содержащая списки погибших жителей пос. Мега в годы Великой Отечественной войны 1941–45 гг. В ее основу положены данные архива Министерства Обороны СССР , опросы родственников и сослуживцев. Вспомним павших поименно:

Алин Дмитрий Тимофеевич. 1901 г.р., рядовой, уроженец дер. Лекрысово. Призван в армию в 1941 г., погиб 1 сентября 1942 г. Похоронен на берегу р. Жнздра под дер. Чернышино, Думнического р–на, Смоленской обл.
Алин Николай Анисимович, 1905 г.р., рядовой, уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1941 г., погиб 2 октября 1942 г.
Арестов Петр Андреевич. 1910 г.р., рядовой, уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1941 г., погиб 22 ноября 1942г.
Будылгин Егор Дмитриевич. 1912 г.р., рядовой, уроженец пос. Мега. Погиб 28 ноября 1942 г.
Колясов Алексей Иванович. 1924 г.р., рядовой, уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1942 г., погиб 28 августа 1944 г.
Коновалов Василий Ефимович. 1925 г.р., уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1941 г., погиб в 1942г.
Малкин Кузьма Иванович. 1916 г.р., рядовой, уроженец дер. Лекрысово. Погиб 18 марта, 1945 г. Похоронен в г. Эльбинг, Германия.
Макаршин Федор Иванович, 1903 г.р., уроженец дер. Лекрысово. Погиб 1 сентября 1942 г. Похоронен на берегу р. Жиздра под дер. Чернышино, Думинического р–на, Сумской обл.
Макашин Яков Федорович, 1925 г.р., сержант, уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1941 г., погиб в июне 1944 г.
Меринов Иван Петрович. 1921 г.р., уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1941 г., погиб в июне 1944 г.
Меринов Михаил Петрович. 1918 г.р., призван в армию в 1941 г., погиб в августе 1942 г.
Суздальцев Николай Феоктистович, 1904 г.р., ст. сержант, уроженец пос. Мега. Погиб 14 августа 1943 г. Похоронен в дер. Пироги, Ахтырского р–на, Сумской обл.
Сухушин Малофей Яковлевич, 1918 г.р., рядовой, уроженец дер. Соснино. Призван в армию в 1941 г., погиб в 1942г.
Тулинов Николай Никитович, 1925 г.р., уроженец пос. Мега. Призван в армию в 1941 г., погиб в феврале 1945 г.
Позивалов Иван Григорьевич, 1903 г.р., рядовой, уроженец дер. Лекрысово. Умер от болезни 25 января 1945 г. Похоронен в г. Цисис, Латвия.
Вручение ветеранам войны юбилейных медалей

Многое изменила война в жизни людей. В 1939 г. Анисимова Анна Ивановна и ее муж Тимофей Константинович переехали в деревню Мега с Ваты. В 1941 г. Тимофей Константинович ушел на фронт, был ранен и в 1943 г. скончался от ран в госпитале г. Новосибирска. Там же и похоронен.

После гибели мужа Анна Ивановна продолжала работать в колхозе. Трудилась на разных работах, но больше в животноводстве дояркой. Детей своих почти не видела. В 4 утра уходила на дойку. Зимой и осенью идти было страшно и темно, ходили с фонарями. Помогали Анне Ивановне в ведении хозяйства в доме ее родители. Дети так редко видели мать, что бабушку мамой называли.

Анна Ивановна всю жизнь проработала в Мегионском колхозе, а затем в совхозе. В ее трудовой книжке есть лишь две записи: о приеме на работу и об уходе на пенсию. В 1966 г. Анна Ивановна награждена медалью «За трудовое отличие», а в 1974 г. — «За доблестный труд».

Когда началась война, Новосельцева Клавдияна Ивановича на фронт не взяли по состоянию здоровья. Вспоминает старожил те трудные военные годы, когда работали по 18–20 часов в сутки. До 1948 г. проработал он бригадиром по рыболовству.

Нелегко сложилась и судьба Новосельцевой Марины Андреевны. В 1940 году направили ее в Нижневартовск на курсы овощеводов. После окончания учебы назначили бригадиром. Приходилось самой пахать, учить хантов земледелию. За рекой Смольной распахали поле, сеяли рожь, ячмень, овес. За р. Саймой, где сейчас колхоз, разработали тайгу и сажали картофель. Работать приходилось с подростками. Был у Марины Александровны такой случай. Научила она одного подростка пахать и сажать картофель. Оставила ему рассаду, а сама ушла по делам. Вернулась, стала проверять, а картофеля во многих местах нет. Оказалось, что мальчик картофель сыпал в лунки прямо из ведра, чтобы скорее посадить. Пришлось ей самой пересаживать. Если бы картофель не взошел, могли бы осудить за вредительство.

Жизнь во время войны была тяжелая, голодная. На день давали по 200 гр. хлеба. Всю рыбу сдавали, рыбакам выделяли лишь на еду. Марина Александровна эту рыбу копила и сушила на чердаке дома.

Вторую половину дома занимал брат Никита с семьей. В доме у Марины Александровны жил квартирант, он увидел рыбу и сообщил уполномоченному в Нижневартовск. Брата арестовали, обвинили в незаконной ловле рыбы и осудили на три года. Марина Александровна написала письмо в суд с просьбой о помиловании, в котором указала, что рыба была ее. С брата сняли обвинение, и он был отправлен на фронт.

Уполномоченные строго следили, чтобы никто не взял рыбу с промысла. Виктор Никифорович Винокуров вспоминает, что в конторе висел лозунг «Каждый чебак — удар по врагу». Немногие знают, что мегионцы отправляли на фронт копченых уток. В период весенней охоты норма добычи составляла 5 уток в день.

Крестьянские хозяйства в тяжелые 40–е буквально таяли на глазах. Нехозяйственная книга основных производственных показателей хозяйств районов Крайнего Севера содержит данные за 1940–42 годы по дер. Мега. Вот некоторые из них.

Ф.И.О. семьи Состав семьи Состав хозяйства
1940 1941 1942
Арестов П.Е. 1913 г.р. 4 чел 2 коровы, 1 свинья, 2 овцы 1 корова, 1 свинья, 1 собака
Новосельцев И.В., 1913 г.р. 6 чел. 6 коров, 3 свиньи 3 коровы 1 корова
Поспелов А.П., 1897 г.р. 3 чел. 2 коровы, 1 свинья, 2 овцы 3 коровы, 3 свиньи нет данных
Филатова А.Н., 1896 г.р. 3 чел. 3 коровы, 1 свинья 3 коровы, 1 свинья 1 корова
Трифонов К.Ф. 10 чел. 2 коровы, 3 свиньи, 2 овцы 1 корова, 3 свиньи, 3 овцы

Колхоз в деревне Мега был небольшой — 30–40 человек трудоспособного населения. Имелось 200 голов крупного рогатого скота, 10–15 свиноматок, до 200 овец, 70–80 лошадей. Посевных площадей насчитывалось 30–40 га.

Зимой 1946 г. Винокурова Виктора Никифоровича избрали председателем колхоза. Так и проработал он на этой должности до 1955 года. Жили тяжело, мало того, что зарплату не выдавали, а начисляли так называемые трудодни, так в 1947 г. грянула денежная реформа. Провели ее в рекордно короткие сроки (2 недели), хотя подготовка началась еще с 1943 года. Р еформа ничего не меняла в денежной системе и предназначалась для прямого изъятия денег, главным образом наличных, которые обменивались 1:10. Вклады в сберкассах обменивались дифференцировано, в зависимости от суммы вклада. Колхозы потеряли тогда 1/5 часть своих средств в банках. Многие колхозники остались нищими. Драконовское изъятие средств позволило позднее под знаком «заботы о трудящихся» проводить снижение цен.

В 1954 году 4 колхоза: «Ударник» (пос. Мега), им. Калинина (Мега мысовая), им. Куйбышева (Лекрысово) и им. Стаханова (дер. Мега) соединили в один колхоз им. Калинина с центром в Мегионе.

В 1966 г. организовался совхоз. Люди из близлежащих населенных пунктов стали переезжать в Мегион. Перевозили дома, дворовые постройки. Ставили их на берегу Меги. Часть жителей дер. Лекрысово переехали в Мегион еще раньше, в 1941 г., когда остров сильно затопило. Это семьи Жильцовых, Трифоновых, Герасимовых.

Предметы деревенского быта

Жильцову Михаилу Васильевичу было 64 года, когда после наводнения его семью переселили в Мегион. Был он коновалом, лечил скот, но оказывал помощь и людям. В городской музей его дочерью Ефросиньей Михайловной Жильцовой среди прочих экспонатов передана коллекция ветеринарских принадлежностей: рожки для кровопусканий, примитивный операционный ножик, «зубочистка» для лошадей и оленей, приспособления для кастрирования животных.

Музей является хранителем уникальной фотографии Жильцова М.В., где он изображен с сумкой для коновалов. На ней хорошо видна бляха — знак отличия деревенских ветеринаров. О коновальских бляхах до сих пор известно мало. Они представляют собой литые или просечные прямоугольники приблизительно одинакового размера. Их форма и величина, видимо, обусловлены размером кожаной сумки, на которую они крепились.

Часть блях имела внизу отверстия для подвесок, укреплявшихся на кольцах. Подвески фигурной формы, сохранившиеся на некоторых бляхах, вероятно, играли роль не только декоративного украшения, но имели и иные функции — издавать звон и привлекать внимание к знаку коновала.

Композиция накладок очень устойчива — в центре прямоугольной рамки изображался конь или всадник, а по сторонам мужские фигуры. Однако, при строго повторяющейся основной схеме композиции в каждом предмете есть детали, которые говорят о творческом восприятии народным мастером этого «канонического» сюжета.

Ремесло коновала вообще ценилось в народе высоко. «Народ наделял сверхъестественными способностями лиц, обладавших профессиональными знаниями, не для всех доступными, и в то же время такими, от которых простой человек чувствовал свою зависимость — пастуха, кузнеца, плотника, печника, коновала».

Носители этих профессий окружались ореолом таинственности, роднившей их в известной мере с колдунами и знахарями.

Многое умел Михаил Васильевич делать своими руками. А иначе и не прожить. Летом гнул дуги, а осенью сдавал в колхоз. Из бересты делал посуду, шил кожаную обувь для всей семьи. Сам же и выделывал кожи. Бродни, чирки, лекала к обуви, сделанные Жильцовым можно сейчас увидеть в экспозиции городского музея. Особое умение требовалось не только в том, чтобы сшить обувь, но и обработать ее так, чтобы она не пропускала влагу и дольше носилась. Каждый мастер делал это своим привычным, испытанным методом, промазывая изделие несколько раз салом, дегтем, а подошвы и сосновой смолой.

Любит Михаил Васильевич, чтобы все у него было «басенько», то есть не шаталось, не болталось. Какое старое русское слово сохранил этот человек. В словаре В. Даля читаем «баса — красота, хорошество». И действительно, все у Михаила Васильевича было в хозяйстве исправно, особенно инвентарь: топоры, лопаты, косы. Все было наточено, черенки лопат без единой зазубринки, гладкие, любо держать в руках.

Предметы традиционно-бытовой культуры

Был Михаил Васильевич очень верующим. Знал много молитв. Во времена церковных праздников его можно было увидеть с кадилом в руках в тех немногочисленных домишках, что примостились на краю тайги.

С 1941 г. также после наводнения переселилась в Мегион семья Герасимовых. Спартак Николаевич в своих воспоминаниях особо отмечает богатство природного края. В осеннее время глухарей стреляли прямо на крышах домов или на деревьях, которые росли в поселке.

Еще удивительный рассказ Зыряновой Евдокии Григорьевны. С 1948 г. работала она в Мегионе учителем. Вспоминает она, как однажды во время урока увидели ребята в окне оленя. Кем-то испуганный зверь прибежал в деревню. Некоторые ребятишки выскочили на улицу и побежали за ним. Ситников Т. написал тогда заметку в «Пионерскую правду» о птицах и животных нашего края. Ведь, бывало, и медведь захаживал прямо к школе. А однажды исчезло сразу несколько коров. Не было их 3 или 4 дня. Потом пришли все искусанные, истерзанные зверем.

Национальный состав будущего города продолжал формироваться как в военные, так и в послевоенные годы. После освобождения в 1943/44 годах временно оккупированной немецко-фашистскими войсками территории за Урал стали прибывать эшелоны с депортированными чеченцами, ингушами, балкарцами, крымскими татарами... Многие из них оказались на Тюменской земле и в полном объеме испытали горькую участь «спецпереселенцев». Так, в 1944 г. на тюменьщину было вывезено около 4700 семей калмыков (14174 чел.). Несколько семей калмыков работало в Мегионском колхозе. Однако непривычные природно-климатические ним условиям бараках привело к тому, что немало калмыков — спецпереселенцев умерло и покоится в тюменской земле. Оставшимся в живых степнякам разрешили вернуться в родные места только в 1954 году.

Наиболее тяжелым было положение спецпоселенцев, работавших на лесозаготовках и в рыбной промышленности. Жили они в бараках, построенных наспех, мучились ют голода и холода, от оскорблений и издевательств власть имущих.

Указом от 26 ноября 1948 г. спецпереселенцы утвердились в своем статусе пожизненно. За побег с места поселения полагалось 20 лет каторжных работ. Потеряв надежду когда-либо вернуться в родные места, 5 тыс. семей из отбывавших ссылку в нашей области построили свои дома, около 8 тыс. обзавелись скотом. После снятия ограничения многие из них остались в тех же краях, где отбывали ссылку.